Мечты – мечтами, опыты – опытами, а забота о куске хлеба продолжала беспокоить. Вот как описал Константин Эдуардович это время в мало известной автобиографии «Фатум, судьба, рок»: «Отец имел очень небольшие средства. К двадцати одному году, когда меня освободили от воинской повинности, предполагалось купить дом и жить доходами с него мне, отцу, тетке и сестре. Так думали устроить мою судьбу. Это было в 1878 г.

Но тут… вышел незначительный толчок, который, однако, всю мою жизнь направил по совершенно иному руслу. У отца был микроскоп. Я что-то смотрел в него или развинчивал его и потерял одно из трех стеклышек (микроскоп был старинный и простой)., потерял, но, сколько я ни искал, никак не мог найти. Отец не любил такого рода неряшество, и я, опасаясь неприятности, употребил все усилия, чтобы отыскать крохотное стекло, и все же его не нашел и отцу не сказал. Между тем, он потом давал кому-то этот прибор, получил обратно, осмотрел и не нашел одного из окуляров, стал сердиться и жаловаться мне: «Вот как давать людям вещи!»

Тогда я сказал, что стекло потеряно мною. Он страшно огорчился, так как напрасно обвинял своего неповинного знакомого, и потому рассердился на меня. Произошла неприятная сцена, в которой виноват более всего был я. Результатом ее был разрыв между мною и отцом. Я не захотел жить с ним. Нанял отдельную комнату. Но жить было нечем. Ранее в другом городе я имел много уроков, но в Рязани меня никто не знал, и потому я скоро прожил накопленные ранее деньги. Поэтому мне пришлось спускаться с облаков, приняться за… катехизис и богослужение, грамматики и т.д. и сдать экзамен на учителя математики».

В 1879 году Константин Эдуардович подал прошение в Рязанскую гимназию о допуске его к сдаче экзамена на учителя арифметики и геометрии. К прошению, как требовалось, было приложено свидетельство о политической благонадежности Циолковского, выданное Рязанским городским полицейским управлением. Экзамены были назначены на 5, 12 и 13 сентября. Как самоучке, ему действительно пришлось сдавать «полный» экзамен, в который входили катехизис, богослужение, грамматика и прочие премудрости, которыми он раньше никогда не интересовался и не занимался.

«На экзамен я боялся опоздать. Спрашиваю сторожа: «Экзаменуют?» Насмешливый ответ: «Только вас дожидаются». Первый устный экзамен был по закону Божию. Растерялся и не смог выговорить ни одного слова. Увели и посадили на диванчик. Через 5 минут очухался и отвечал без запинки. Далее со мной этой растерянности не было. Главное – глухота меня стесняла. Совестно было отвечать невпопад и переспрашивать тоже. Письменный экзамен был в комнате директора и в его единоличном присутствии. Через несколько минут я написал сочинение, ввернув доказательства совершенно новые. Его вопрос: «Это черновая?» «Нет, беловая», — отвечаю. Хорошо, что попался мыслящий молодой экзаменатор. Он понял меня и поставил хороший балл. Знаю только, что меньше 4 получать на экзамене было нельзя. Так сошли и другие экзамены. Пробный урок давался в перемену, без учеников…». Результаты по экзаменам были следующие: по закону Божьему — «отлично», по русскому языку — «удовлетворительно», по арифметике и геометрии (письменный экзамен) — «хорошо», по арифметике, геометрии и алгебре (устный экзамен) – «отлично».

В октябре Испытательным Советом при Управлении Московского учебного округа ему было выдано Свидетельство на право преподавания арифметики и геометрии: «Предъявитель сего, сын надворного советника Константин Эдуардович Циолковский.., подвергшись полному испытанию на звание учителя уездного училища и выдержав оное удовлетворительно, был удостоен права на преподавание в уездном училище математики с предоставлением ему всех прав и преимуществ, присвоенных учителям уездных училищ… Попечитель Московского учебного округа… князь Мещерский».

Позднее ученый вспоминал: «Отец был очень доволен. Решили помочь мне в снаряжение на предполагаемое место. На экзамене я был в серой заплатанной блузе, пальто… было в жалком состоянии, а денег почти не оставалось. Сшили виц-мундир, брюки и жилет, всего на 25 рублей. Кстати сказать, что все сорок лет моего последующего учительства я больше мундира не шил…Сшили дешевое пальто за 7 рублей. Пришили к шапке наушники и все было готово. Истраченное я потом возвратил отцу, который за это немного обиделся».

Назначения на службу пришлось ждать почти четыре месяца. И Циолковский вернулся к астрономическим рисункам и вычислениям. «Астрономия увлекла меня, потому что я считал и считаю до сего времени не только Землю, но и вселенную достоянием человеческого потомства…», — напишет он спустя много лет. Результаты вычислений он заносил в небольшую тетрадку, которой очень дорожил. Старые листки были исписаны вдоль и поперек. Многих проблем касался Циолковский в этой простенькой тетрадке. Вот некоторые из них: невесомость, усиленная тяжесть и ее влияние на живые организмы, «веретенообразная башня, висящая без опоры над планетой и не падающая благодаря центробежной силе» и другие. Некоторые страницы этой «Рязанской тетради» были опубликованы во втором томе Собрания сочинений Циолковского, вышедшего в середине прошлого века. Через много лет, рассматривая рисунки, читая напечатанные рядом пояснения, исследователи поражались удивительной прозорливости будущего ученого.

В ожидании назначения Константин Эдуардович некоторое время жил в деревне и давал уроки детям местного помещика. «Педагогия была для меня забавой. Главным же образом погружался в законы тяготения тел разной формы и изучал разного рода движения, которые вызывали относительную тяжесть… Каждый день я гулял довольно далеко от дома и мечтал об этих своих работах и о дирижабле. Меня предупреждали, что тут много волков, указывали на следы и даже на перья растерзанных кур. Но мне как-то не приходила мысль об опасности, и продолжал свои прогулки», — писал он позднее.

Наконец, в начале 1880 года пришла официальная бумага: «Циркуляром №2 попечителя Московского учебного округа определяется сын надворного советника, имеющий звание учителя уездного училища по предмету математики Константин Циолковский, согласно его прошению, исправляющим должность учителя арифметики и геометрии в Боровском уездном училище с 24 января сего года». Больше в Рязани Циолковский никогда не был. «…я, как уехал из Рязани, так ни с кем из родных больше не виделся, хотя со всеми переписывался».

Прошло много лет. 17 сентября 1982г., в дни, когда торжественно отмечалось 125-летие со дня рождения Циолковского, в Рязани был открыт памятник ученому. Его авторы — народный художник РСФСР скульптор O.K. Комов и архитектор Н.И. Комова. На постаменте из уральского гранита поднялась в полный рост бронзовая фигура молодого Циолковского. Памятник был установлен на одной из площадей Рязани, откуда берёт начало улица, названная его именем – улица Циолковского.